Грех мой пред вами,
Как на ладони монета;
Пляшет
Адское пламя
В золоте бликами света,
Вкруг меня
Демоны бродят,
Падре, что происходит?!
(с) Пленники Ланджюмо
На город опускался бархатный вечер, который просто обязывал наполнить его вином и творчеством. Вот только у меня вдохновения вообще не было, что удручало. Я сидел и перелистывал страницы альбома, потягивая красное вино и пытаясь поймать хоть отголосок своей музы. Как назло, картины в альбоме были по большей части христианской тематики, а у меня в голове упорно стоял образ кающегося человека и сострадающего падре.
И я ничего не мог с этим поделать. Я пытался нарисовать, но кисточка скользила из рук, а карандаш подло сломался на самом ответственном моменте - я прорисовывал лицо падре.
Но сюжет упорно не отступал, навязывая себя и внушая смутные опасения.
Я еще полчаса покрутил альбом, но потом все-таки встал и подошел к мольберту. Когда набросок был готов, я понял, что чего-то явно нехватает. Но все было как в моем наваждении - полумрак храма, белое пятно рясы, темная фигура, упавшая на колени. Я не находил себе места, пока вдруг не понял - их было трое. Священник, мужчина... и еще один парень, спрятавшийся в нишу. Я так явственно увидел его, что нарисовал на одном дыхании, практически одной линией. У него получилось такое страдальческое лицо, что я сразу понял в КАКОМ грехе кается второй. В любви.
И тут меня резко отпустило. Но из врожденного желания все делать до конца, я перенес рисунок в краски. Холст будет сохнуть до утра, решил я и пошел спать.
"Все правильно," - сказал мне падре, протянув руку. - "Ты все сделал правильно, сын мой".